Широкое применение психотерапии в клинике различных органических заболеваний вытекает у В. Я. Данилевского главным образом из его понимания психических изменений, возникающих в результате болезни. Он писал о том, как резко изменяются под влиянием болезни настроение, темперамент, характер человека, его отношение к себе и окружающим, к своим делам и занятиям. Он отмечал, что у больных людей наблюдается упадок духа, апатия, что часто V больного замечается резкое ослабление самообладания. Следует обратить внимание па понимание В. Я. Данилевским изменений в психике под влиянием болезни в плане концепций И. М. Сеченова о задерживающих или тормозящих влияниях головного мозга.

Проблема материалистического понимания явлений гипноза в России занимала не только научных работников, к ней было привлечено внимание широкой общественности и публицистики. Отметим здесь хотя бы следующий факт. Когда в 1881 г. вышла в переводе на русский язык под редакцией И. П. Павлова книга Р. Гейденгайна о гипнозе, в газете «Русская речь» появилась па нее рецензия, автор которой писал, что русскому читателю необходимо принять точку зрения на гипноз как «на законный естественный результат специфических состоянии органов центральной нервной системы».

В высокой мере благоприятствовал формированию отечественной научной психотерапии на материалистической основе и в единстве с другими разделами медицины тот большой интерес, который неизменно проявляли к вопросам психического лечения выдающиеся отечественные клиницисты.

Большого внимания заслуживают высказывания одного из основоположников русской клиники М. Я. Мудрова, приведенные в его «Наставлениях молодым врачам»: «Главнейшее же наставление состоит в удалении больного от забот домашних и печалей житейских, кон сами по себе суть болезни. Зная взаимные друг на друга действия души и тела, долгом почитаю заметить, что есть и душевные лекарства, которые врачуют тело. Они почерпаются из науки мудрости, чаще из психологии. Сим искусством печального утешишь, сердитого умягчишь, нетерпеливого успокоишь, бешеного остановишь, резкого испугаешь, робкого сделаешь смелым, скрытного откровенным, отчаянного благонадежным. Сим искусством сообщается та твердость духа, которая побеждает телесные боли, тоску, метание».

М. Я. Мудров, таким образом, хорошо знал и прямо говорил в своих «Наставлениях» о «душевных лекарствах», врачующих тело. Он понимал, что психика и организм не разделимы и что психотерапия предназначена не только для лечения психогенных нарушении, но, конечно, не мог в то время физиологически обосновать такое влияние психического воздействия. Заслуживает внимания и то, что М. Я. Мудров правильно оценивал роль душевного покоя в лечении болезней, подходя в какой-то мере к идее охранительной терапии.