Длительный лечебный эффект терапевтического внушения в гипнотическом состоянии, конечно, близок по механизму к такому экспериментальному эффекту, по последний не совпадает с интересами больных и даже в какой-то мере может противоречить им, однако неглубоко их задевает. Если подвергшийся такому экспериментальному внушению не оказывает решительного противодействия, те, вероятно, этот эффект не в малой мере связан и с готовностью демонстрировать подчиняемость врачу.

Правильно построенное лечебное внушение в гипнотическом состоянии в отличие от экспериментального внушения совпадает с основными стремлениями больного, и в этом залог его прочности, несравнимый с прочностью экспериментальною внушения с нейтральным для подвергающихся внушению содержанием. Его прочность еще связана с тем, что образовавшееся под влиянием внушения здоровое в той или иной мере поведение создает у больного динамический стереотип, беспрерывно подкрепляемый самооценкой, оценкой окружающих и всеми обстоятельствами, прочно подавляющий патологические неподкрепляемые связи. Устранение в гипнотическом состоянии патологических явлений содействует нормализации динамики нервных процессов, что в свою очередь создает благоприятные условия для прочного закрепления достигнутых результатов. Таким образом, прочность внушенных в гипнотическом состоянии больного врачом форм его поведения зависит не только от построения внушения и его непосредственного эффекта, но и от ряда обстоятельств, которые впоследствии будут па больного воздействовать. И это должен полностью учитывать психотерапевт, стремясь вооружить больного против отрицательных влияний па него в последующем. Выполнение лечебного Бнушения представляет весьма сложный акт, течение которого зависит от соотношения содержания внушения, отношения больного к нему и к внушавшему и от условий, в которых происходит реализация внушения. В очень схематической форме, лишь несколько приближенной к тому, как реализуется лечебное внушение, демонстрируют сложные пути реализации внушения нижеследующие примеры экспериментального внушения.

Во время лечения в связи с логоневрозом больного С. мы считали нужным внушать ему каждый раз, чтобы он по пробуждении после внушения в гипнотическом состоянии чего-либо рассказывал. Немедленно после внушения влияние последнего особенно сильно, и мы хотели, чтобы С. говорил в нашем присутствии, получая дополнительный источник уверенности в возможности для него хорошо говорить. Такого рода подкрепление влияния внушения мы, кстати сказать, считаем весьма полезным, даже необходимым всегда, где эго позволяет характер имеющихся нарушений.

Однажды мы внушали С., что для рассказа после выхода из гипнотического состояния он изберет содержание «Капитанской дочки». По пробуждении больного, мы предложили ему что-нибудь рассказать. Он ответил, что не знает, что именно, и просил дать ему определенное задание. Мы настаивали на том, чтобы он выбрал тему сам. После длительного молчания и нескольких повторений нашей просьбы больной нерешительно говорит: «Что-нибудь из Пушкина?». Мы еще раз повторили, что он должен сам решить, что ему рассказывать. Он еще долго колебался, но, наконец, сказал: «Ну, из „Капитанской дочки”, и приступил к рассказу. Если бы мы в момент колебаний больного подсказали ему другую тему, он ее, вероятно, принял бы.

Таким образом, внушение реализуется как бы не сразу, а путем известного нащупывания и соотнесения с условиями реализации.