Больная К. Диагноз: реактивная депрессия. В первый сеанс тип нотнческое состояние не наступило. Перед вторым сеансом за 40 минут до внушения получила 0,3 г мединала и 0,1 г люминала. До внушения и 2-3 часа после него больную сильно пошатывает, но сон под влиянием внушения не наступил. Перед третьим сеансом получила ту же дозу снотворных, после внушения хорошо дремлет. Спустя 10 минут разбужена и в соответствии с внушением, сделанным в гипнотическом состоянии, ни объективно, ни субъективно влияния снотворного не отмечено. Перед четвертым сеансом больная снотворных не получала. На сеансе после внушения глубоко дремлет. На пятом сеансе, тоже без снотворных, наступила глубокая фаза гипнотического состояния под влиянием внушения. По выводе из гипнотического состояния больную пошатывает. Тут же сделано внушение: «Вы не испытываете сонливости, действие усыпляющего внушения прекратилось, вы полностью вышли из гипнотического состояния. Вас не пошатывает, вы прекрасно себя чувствуете». Пошатывание прекратилось, никаких выражений сонливости не осталось.

В дальнейшем глубокая степень гипнотического состояния беспрепятственно достигалась внушением без приема снотворных.

Несомненно, именно прием снотворных помог добиться введения этой больной в гипнотическое состояние значительной глубины. Важно то, что достаточно было один раз усыпить больную после приема ею снотворных для того, чтобы впредь ее можно было безотказно усыплять одним внушением. Условный рефлекс закрепился в первый же раз, как это бывает при усыплении внушением без приема снотворного.

Заслуживает также внимания, что в первый раз снотворное оказывает влияние до и после внушения, но не сказывается в тот момент, когда мы пытаемся усыпить больную внушением. Больная, несомненно, в первые два сеанса как-то сопротивляется внушению, может быть, несколько боится гипноза, хотя всячески убеждает нас в желании быть усыпленной, конечно, не обманывая нас сознательно. В этом своеобразном поведении больной, вероятно, находит выражение двойственное ее отношение к лечению.

Но на следующем сеансе больная, получив снотворное, засыпает, и в этом обнаруживается влияние приема снотворного на образование условной реакции гипнотизации и на слово.

Если здесь безусловный фактор подкрепляет влияние словесного внушения, то здесь же мы получаем возможность убедиться и в обратном влиянии слова на эффект снотворного. На третьем сеансе сонливость в результате внушения в гипнотическом состоянии у больной снимается и влияние снотворного не проявляется по выходе из гипнотического состояния.

Как мы попытались показать на примере больной К., применение снотворных для гипнотизации трудно вначале гипнотизируемых больных надо признать полезным. 17* 259

Оно особенно полезно при наличии двойственного отношения больного к усыплению внушением Как уже указывалось, условный рефлекс засыпания, образованный один-два раза при помощи снотворных, большей частью затем прочно закрепляется и реализуется уже в дальнейшем без снотворного.

Может возникнуть вопрос, не повредит ли внушению и авторитету врача, если больной будет знать, что для его усыпления мало одного внушения и для достижения этой цели врачу приходится прибегать к помощи медикаментов.

Мы считаем, что такие опасения неправильны. У нас нет оснований скрывать ог больного истинное положение вещей — мы ведь не собираемся создавать у него веру в «чудесный» характер нашей помощи, а, наоборот, обязаны всегда разъяснять научную ее обоснованность. Полезная роль снотворных при внушении сна только подкрепляет правильность научной концепции гипнотического состояния и внушения. Поэтому доверие больного к нам и к применяемому методу лечения, если мы объясним больному смысл приема снотворного, только повысится.