Мы потребовали, чтобы больной при нашей помощи построил для себя реальный режим, соответствующий его нынешним, временно сниженным силам. Были даны больному и некоторые, оказавшиеся для него очень полезными рекомендации в области гигиены и организации умственного труда с учетом особенностей непривычной для больного формы его.

Ряд бесед в указанном плане привел к успеху. Больной освободился от мыслей о том, что он не выполняет свой долг. Наши слова помогли ему осознать свое право и даже обязанность говорить о передвижении срока окончания диссертации. Это резко ослабило конфликтную ситуацию. Больной стал спать, меньше тревожиться. Он согласовал с руководством, не встретив для этого никаких затруднений, посильные для него и не требующие перенапряжения сил сроки выполнения работы.

Было проведено и общеукрепляющее лечение; инъекции витамина В| и др. В течение месяца больной совсем не работал.

Мы увидели Р. спустя 3 месяца после окончания лечения. Он вполне успешно пишет диссертацию, работоспособность его за эти 3 месяца все время заметно нарастает, самочувствие становится все лучше. И это естественно: больной на опыте убеждается, что он с работой справится, что затруднения действительно были временными, явления астении снимаются. Все это поднимает его настроение и улучшает общее самочувствие.

Очень важно, что по окончании курса психотерапии больной мог убедиться в правильности разъяснений врача, в верности его рекомендаций и прогнозов. Это, несомненно, не только закрепляет, но и усиливает и развивает психотерапевтический эффект.

Отдых, укрепляющее лечение, психотерапия, гигиена труда, объединенные в систему лечения больного с постинфекционной астенией и неврозом, дали хорошие и прочные результаты.

У всех больных, описанных здесь, имеются общие черты, позволяющие объединить их в одну группу.

Прежде всего такой общей чертой является «понятность» связи заболевания с психотравмой. У этих больных ведущая причина невротической реакции лежит как бы на поверхности. До лечения она не совсем ясна больным, но они относительно легко уясняют эту причину при содействии врача.

Этих больных также объединяет и то, что подлинные мотивы их поведения, личностные их тенденции не находятся в противоречии с социальными требованиями, учитывая которые советский врач проводит психотерапию. При психотерапии таких больных не нужно существенно перестраивать тенденцию, интересы и взгляды больных, их отношение к себе и к окружающим. У них легко устанавливается единое с врачом понимание, единое или почти единое отношение к основным вопросам, затрагиваемым в процессе психотерапии. Контакт врача с подобными больными ничем не затруднен. Они полностью подготовлены к тому, чтобы принять доводы врача, его помощь и указания.

Психотерапия таких больных, и именно психотерапия в состоянии их бодрствования, всегда весьма эффективна и не требует длительных усилий, по крайней мере для устранения ведущих симптомов болезни.

Психотерапевтическое убеждение в аналогичных относительно простых случаях с успехом может базироваться на фактах, по возможности наглядно представленных. Большое значение имеет в ряде случаев знакомство со страдавшими подобным заболеванием и выздоровевшими или добившимися компенсации и улучшения своего состояния.

В некоторых случаях невротических ипохондрических состоянии большое значение может иметь тщательное обследование с наглядными четкими результатами, например электрокардиографическое, рентгенологическое и пр. Конечно, и такими исследованиями нельзя злоупотреблять, чтобы не фиксировать больного на исследованиях этого рода и не дать ему повода думать, что врачи и сами сомневаются в состоянии его организма.

Психотерапия в состоянии бодрствования иногда не требует ничего, кроме укрепления почти полностью созревшей решимости больного для совершения того или иногда действия, поступка и пр. Нередко случается, что больной нуждается в основном, чтобы врач лишь поддержал уже имеющиеся у него побуждения.