В беседе выясняется, что больная всегда отличалась большой впечатлительностью и внушаемостью. На нее несколько раз очень тяжело воздействовали встречи с душевнобольными родственниками. Недавно она начала слушать курс психиатрии. Явно под влиянием первых впечатлений от знакомства с этим предметом ожили давние опасения, что она может тоже психически заболеть. Возникли страхи, которые затем приобрели указанное выше содержание- боязнь быть убитой родственниками. Как и больная X., Ц. также не решалась до прихода к нам рассказать кому-либо о своих переживаниях, хотя всегда отличалась общительностью. Необходимость скрывать свое состояние была для нее особенно тяжела.

В первой же нашей беседе мы, не пытаясь углублять ознакомление с больной, высказали свое понимание ее переживаний. Мы объяснили, что ее представления о роли наследственного отягощения неправильны, указали, что подлинное психическое заболевание совсем не похоже на то. что с ней происходит. Мы объяснили, что такое «болезнь третьего курса», при которой студенты, начинающие знакомиться с клиникой, иногда склонны приписывать себе различные болезни, с которыми их знакомят преподаватели. Мы указали девушке, что ее переживания — плод поверхностного знакомства с предметом, и особо подчеркнули, что будущий врач обязан уничтожить в себе излишнюю впечатлительность и мнительность, что, не перевоспитав себя, она не сумеет стать хорошим врачом. Мы осудили и ее скрытность в данном случае.

Больная преобразилась у нас на глазах. Нам сразу удалось освободить ее от страха заболеть душевной болезнью, которая ей будто бы угрожает, сразу полностью исчезла тревога. Больная ушла от нас успокоенной. По нашему предложению она пришла к нам на следующий день спокойная, веселая. Ночь спала впервые после длительного периода бессонницы прекрасно, от прежних мыслей ничего не осталось. Ц. чувствует себя совершенно здоровой. Последующий катамнез показал устойчивость терапевтического результата.

И здесь надо было лишь выяснить ошибочность понимания больной того, как возникает психическое заболевание, что может говорить о его угрозе. Но явно в основе ее заблуждения лежит не просто недостаточное знание или нарушение только процесса суждения — к болезни больная не пришла и не могла прийти чисто интеллектуальным путем: в интеллектуальный процесс здесь властно вторглась сложная реакция личности, по глубоко индивидуальным причинам весьма аффективная. Настойчивое разъяснение, теплое и вместе с тем требовательное наше отношение, призыв к долгу будущего врача сыграли свою роль. Мы помогли разуму больной овладеть эмоциями, помогли мобилизовать регулирующее торможение.

Быстро достигнутый хороший терапевтический эффект и здесь был обусловлен готовностью принять наши слова, наличием у нее тенденций, по своей направленности близких им по смыслу.