А С. Макаренко обращал внимание на то, что совершенно недостаточно добиться осознания ребенком необходимости той или иной формы поведения: и после такого осознания ребенок еще нуждается в ряде воздействий педагога и коллектива учащихся для того, чтобы осознанное стало полноценным движущим фактором в его поведении. Несколько в другом плане указанная закономерность относится и к поведению взрослых. В психотерапии это выражено еще больше и опять- таки по-иному, поскольку здесь стоит иная и более индивидуализированная задача, поскольку психотерапевту приходится организовывать подавление закрепленных, эмоционально поддерживаемых патологически возникших связей.

Врач не может и не должен брать на себя задачи перестройки личности больного вообще: он этим занимается лишь постольку, поскольку болезнь изменила личность или поскольку некоторые особенности личности и некоторые неправильные представления и неоправданные отношения на данном этапе, при данных условиях стали причиной болезни и препятствием для ее устранения.

Педагог — наставник. Психотерапевт — врач и в силу этого советник и помощник больного на пути к выздоровлению, в его борьбе за здоровье.

Разъяснения и убеждения, с которыми врач считает необходимым обращаться к больному, должны обязательно исходить из знания ситуации, в которой находится больной, и ее значения для последнего. Высказывания врача должны содержать достаточно глубокий, но доступный больному, соответствующий уровню его развития анализ ситуации и переживаний.

Конечно, освещать больному происхождение его болезни или симптомов следует, сообразуясь с его состоянием, с его предполагаемой реакцией, надо подготовить ег° к словам врача.

В своей книге «Воображение как причина болезни» Дюбуа приводит пример убеждения больной, несколько лег страдавшей астазией-абазией.

Дюбуа обращался к ней с такими словами: «У Вас отсутствуют все телесные причины, которые могут лишать человека способности стоять и ходить, и вот я опять прихожу к своему крайне простому умозаключению: если у человека нет никаких материальных причин для того, чтобы он не мог стоять и ходить, и если он тем не менее не может стоять, то я должен признать, что у него есть психическая причина, а единственно возможная психическая причина — это представление о том, что он не может».